Студентка, комсомолка, спортсменка - Страница 55

Но постепенно по поведению Эльзы и её случайным оговоркам я начал кое о чём догадываться. А когда мы с ней вернулись из Берлина обратно в Карл-Маркс-Штадт, я случайно нашёл в комнате Эльзы прошлогодний номер советского журнала «Пионер». Тот самый, с моей окровавленной рожицей. Причём Эльза жутко смутилась и даже покраснела, когда увидела этот журнал у меня в руках. Вот тут-то я всё и понял. Эх, Эльза, Эльза…

Значит, дело было так. Прошлым летом Эльза приехала на отдых в «Артек». Там ей на глаза попался этот злосчастный журнал. И Эльза не устояла, влюбилась в фотографию. Такой мужественный мальчик, получил травму, но не ушёл, продолжал играть. И выиграл. Это всё Эльза в том же журнале прочитала, на это её знания русского хватило. А вот понять то, что на обложке не мальчик, а совсем даже наоборот, она не смогла. Не настолько хорошо Эльза знала язык. Разумеется, она нашла в журнале моё имя, немного удивилась, но решила, что в русском языке имя «Наташа» может быть и у мальчика. В самом деле, называют же девочек и «Саша», и «Женя». Почему бы и мальчика не назвать «Наташа». Может, есть у русских такой неизвестный ей обычай.

А ещё Эльза вычитала в журнале, что вся наша команда «Зоопарк» награждена путёвками в «Артек». И я нахожусь тут, совсем недалеко от неё. Поскольку скрываться никто из «Зоопарка» и не думал, Эльзе довольно легко удалось найти моих мальчишек. Только меня ей найти не удалось. А всё потому, что она не там искала. Эльза искала меня в корпусе мальчиков, а я спал в соседнем, с девочками. И только за два дня до конца смены Эльзе случайно повезло. Она меня на улице встретила. В платье.

Сначала Эльза подумала, что обозналась. Потом решила, что это не я, а моя сестра. Эльза ещё раз внимательно изучила статью в «Пионере». В ней упоминались мои братья, но Эльза неправильно перевела с русского фразу, где было про них написано. Так что она решила, что у мальчика с обложки действительно есть сестра. Поэтому-то она и не подошла ко мне в лагере, а просто следила издалека. Эльза надеялась, что я выведу её на моего брата.

И лишь вернувшись домой, в Германию, Эльза узнала о своей ошибке. Она пошла с журналом в школу, к своей учительнице русского, и там с её помощью получила адекватный перевод статьи.

Узнав, что она влюбилась в девчонку, Эльза сначала растерялась. А потом… а потом обрадовалась. Мальчишку она бы не решилась пригласить приехать в гости. А вот девчонку вполне могла. Ну, она и сделала это. О том, что её странная влюблённость выльется в широкомасштабную международную акцию, Эльза и не предполагала.

Как бы там ни было, но я приехал. Живу я, естественно, в комнате Эльзы. Спим мы с ней, правда, в разных кроватях. На правах хозяйки Эльза уступила мне свою кровать, а сама спит на раскладушке. И постоянно предпринимает попытки сблизиться со мной, никуда её влюблённость не делась. Бестолковая она. Совсем девчонка. Ничего не понимает.

Мы же с ней теперь кто? Мы — символы! Нас по телевидению показывали, в газетах про нас писали. Теперь вот ещё и выпуск плакатов на тему горячей дружбы СССР и ГДР планируется. Мы с ней должны, обязаны быть идеалами. Ну, как застукают нас? Я ведь ничуть не сомневаюсь, что Штази за нами постоянно приглядывает. Взлетели высоко, падать будет больно. За такую аморалку запросто и из пионеров выпрут. Если бы ещё парень с девчонкой, могли бы и сделать вид, что ничего не заметили. Но две девчонки… Скандал! Конфуз! А эта дурочка ничего не боится. Лезет и лезет. Раскладушку свою вплотную к моей кровати пододвинула, ночью меня за руку держит.

Вчера и вовсе Эльза номер отмочила. Блин, я еле отбился от неё. Пошёл я в ванну душ принять. Специально при Эльзе демонстративно собрал полотенце, чистое бельё, купальный халат. Чтобы, значит, у неё повода не было зайти ко мне и принести то, что я «забыл». Думаете, её это остановило? Ничуть не бывало! Она всё равно придумала повод и, едва я влез под воду, припёрлась — принесла мне какой-то особенно хороший французский шампунь. А сама так и зыркает глазами! С трудом я её за дверь вытолкал, она всё порывалась мне спинку потереть.

Хуже всего то, что Эльза тоже мне нравится, симпатичная она. Меня только чувство долга перед Родиной удерживает. Ну не имею я никакого права так рисковать. А так, если бы не мой План, плюнул бы я на всё и разрешил Эльзе потереть мне спинку. Или что она там хотела потереть. Да всё бы разрешил. Собственно, я и так чуть было не разрешил, я же ведь тоже не железный, мне тоже хочется. И я не думаю, что Штази следит за мной даже в ванне. Наверное, в ванне было можно. Только вот разреши я один раз — и Эльза не остановится. Полезет потом и в комнате. А вот там уже опасно…

С конца января я начал ходить в школу. Всё же три месяца — слишком долгий срок для того, чтобы можно было столько не учиться. Поначалу предполагалось, что пойду я в советскую школу, такая в городе была, пусть и всего одна. Там учились дети советских офицеров из расквартированных в пригородах частей. Но отец Эльзы попросил меня пойти в школу немецкую, в один класс с Эльзой. Ему звонили из Берлина и неофициально намекнули, что так будет лучше по неким загадочным политическим мотивам. С Москвой этот вопрос согласован, Москва не возражает. И ещё Курту намекнули, что если я поучаствую в каком-нибудь школьном мероприятии — соревновании там или концерте каком, так это будет и вовсе замечательно.

Школьную форму мне купили родители Эльзы. Всё равно дома она мне будет не нужна, и я оставлю её тут. Так что впоследствии эта форма достанется Эльзе. А пока я немного похожу в ней, за пару месяцев сильно я её не уделаю.