Студентка, комсомолка, спортсменка - Страница 50

Глава 38

А вот после майских праздников началось. В советской прессе прошла целая волна публикаций обо мне. Причём если статья изначально писалась о турнире «Золотая шайба», то ближе к её середине автор всё равно почему-то сползал на обсуждение меня и моей игры. Обо мне писали «Пионерская правда», «Советский спорт», «Юность», «Смена», «Советская Россия». Может, и ещё кто, но я не читал. Кадр же с полуфинального матча, в котором я с окровавленным лицом и слезами на щеках радостно улыбаюсь, попал на обложку журнала «Пионер». Забегая вперёд, скажу, что этот кадр стал впоследствии одним из символов турнира «Золотая шайба». Его часто размещали на рекламных плакатах.

Конечно, писали не только обо мне. Ребят моих тоже хвалили. Одни названия статей чего стоят: «Выстояли и победили», «Их было тринадцать», «Победители», «В хоккей играют настоящие… мужчины?», «Чёртова дюжина». Это то, что про игру и про турнир. А потом пошли публикации уже чисто про меня. Вспомнили все три фильма, в которых я снимался. «Пионерка» напечатала развёрнутую статью, куда вставила кадры со мной из фильмов и из игры. Несколько раз меня ловили и мучили журналисты. Когда же вспомнили про то, что я мало того что артист и хоккеист, я ещё и писатель… ооо, тут пошла третья волна публикаций, а на мою ворованную сказку про Федота в библиотеках начали записываться в очередь.

Летом я в «Артек» съездил. Что тут говорить? «Артек» — это «Артек». Парадная витрина страны. Понравилось, разумеется. Ребята из команды все тоже там были. Иностранцы были (даже негры). А ещё я в «Артеке» Мишку Никонова из «Факела» встретил. Это который мне чуть не забил в самом конце. Он, оказывается, тоже отличник, общественник, председатель совета дружины школы. И в «Артек» он уже в третий раз приехал, его третий год подряд путёвкой награждают. Поначалу я немного удивлялся этому, так как знал, насколько непросто сейчас попасть в «Артек». А потом я случайно узнал, что у Мишки папа — кандидат в члены Политбюро ЦК, только фамилия у него другая. И сразу же удивляться перестал. Всё понятно.

Хотя, может быть, папа и ни при чём. Может, он действительно сам всего добился? Мишка ни разу про папу не упоминал. Я про это узнал от других девчонок. И откуда пронюхали-то? А парочка девчонок из нашего отряда, как про папу узнала, вовсе стала к Мишке активно клеиться и набиваться в друзья. Причём из ночного перешёптывания в спальне я понял, что если бы Мишка проявил хоть чуть-чуть настойчивости, девочки пошли бы с ним и дальше дружбы. Намного дальше. Их даже риск вылететь из «Артека» за разврат не останавливал. Сияние папы с Олимпа было слишком соблазнительно. Они уже начали охоту за перспективными женихами.

Впрочем, шансов у этих вертихвосток не было, Мишка их просто игнорировал. Он же тоже не дурачок, всё понимает. А возможно, и папа среди него разъяснительную работу провёл. Насчёт того, как себя вести с вешающимися ему на шею самочками. И какие впоследствии из них вырастут стервы. Хотя, вообще-то, стервами они уже были. А при виде меня чуть ядом кипящим не плевались, всё время мне какие-то гадости строили. То пасту зубную мне ночью в тапочки выдавят, то суп в столовой пересолят, пока я за хлебом хожу, то на пляже, пока я купаюсь, полные карманы песка в платье моё насуют. Вредины они, одним словом. Завидовали они мне.

Чему завидовали? Хе, так Мишеньку, билетик их счастливый, угораздило влюбиться. В меня. Тьфу ты, зараза. Как я определил? Так лет-то мне сколько! Заметно это. Всё время Мишка норовил поближе ко мне оказаться. А потом случилось нечто ужасное. Той же болезнью, что и Мишка Никонов, заболел ещё и Степан Пушкин, вратарь наш. А может, он и раньше болел, только скрывал очень уж умело. Тоже, блин, в меня втрескался. Самое обидное, что ребята-то оба хорошие. Нравятся они мне. Но нравятся именно как товарищи, но ни в коем случае не как парни. Представить себе, как я целуюсь с кем-нибудь из них, я не мог. Вернее, представить мог, но мне это совсем не нравилось. Хорошо ещё, что мальчишки, опасаясь конкурента, всё время приходили вдвоём. Отказать им пойти с ними погулять я не мог, но так как их было двое, такие прогулки были для меня достаточно безопасными…

— Тук-тук! Можно к вам?

— Мальцева, это к тебе. Ты долго валяться ещё будешь?

— Привет, Наташ! А чего ты в кровати? Ты идёшь? Мы с Михой готовы уже.

— Ребята, я не пойду сегодня.

— Как это? Почему?

— Заболела я, не могу.

— Заболела? Что с тобой?

— Живот болит. Сегодня не пойду никуда.

— Живот? Так тебе к врачу тогда надо.

— Не надо меня к врачу. Само рассосётся.

— Наташ, ты что? С этим не шутят. Вдруг это аппендицит?

— Нет, не аппендицит. Просто отравилась чем-то. Может, руки помыла плохо в столовой.

— Тем более к врачу надо. Раз ты даже встать не можешь, значит, дело серьёзное.

— Тьфу! Миша, не надо к врачу. Я себя знаю, у меня так уже было.

— Наташ, да ты не бойся. Лежи, я сам сейчас сбегаю.

— Миха, я с тобой. Наташ, мы мигом.

— Стойте! Стойте!! Да остановитесь вы, ненормальные. Куда подорвались?

— За врачом.

— Не нужно врача.

— Нужно, не спорь.

— Тьфу! Не нужно. Прошло уже всё. Само прошло.

— Точно прошло?

— Точно. Уже не болит.

— Тогда пошли. А то мы опоздаем.

— Может, не нужно сегодня?

— Наташ, мы ведь уезжаем послезавтра, смена заканчивается.

— Ну, на будущий год можем сходить. Или ещё когда-нибудь.